|
Наталья Козаченко
Маёнка
С Новым годом! С новым счастьем!
Каждый год поднимаем бокалы,
произносим затёртое до дыр заклинание и ждём чудес. А иногда чудеса происходят!
Я ощущаю своё детство как череду
необыкновенных праздников. Они живут долго и хранятся на особой полочке души. И
приходит время доставать радостные воспоминания.
Кому в голову пришло назвать
ребёнка Майей, родители не помнят. Майя – это я – родилась в конце ноября. Надо
мной издевались все, кому не лень, а бабушка переиначила имя – Маёнка. И всё
встало на свои места. Вот. Я обожала новое имя. И бабушку тоже. Нет, сначала –
бабушку, а потом – имя.
Моё детство и юность существовали
в роскошном мире, созданном бабушкиной фантазией. Она могла рассказать историю
про абсолютно любую вещь, ложка ли, старый ли веник, даже тряпка половая: все
становились предметами одушевлёнными – с собственными характерами и родословной.
Я замирала, боясь пропустить хоть одно слово, а она говорила так, словно читала
ей одной видимую волшебную книгу. Я всерьёз верила, что она если не сама
волшебница, то добрая ведьма. Почему не фея? А в детстве я считала, что феями
могут быть только очень юные создания.
У нас были
необыкновенно-загадочные правила и обычаи – играли мы в выдуманном нашем мире. Например,
каждый год ходили покупать Ту Самую Ёлочную Игрушку. Именно так, с большой
буквы.
– Ты должна выбрать только одну, –
говорила бабушка, – иначе как потом вспомнишь, что было в этом году хорошего?
Одна игрушка – один год.
– А если она разобьётся?
– Значит, год был не очень
удачным.
Выбрать одну-единственную игрушку
– задача почти невозможная! Но каждый год процесс поиска заветной игрушки
превращался в волшебство. Я ждала появления на прилавках хрупких сокровищ,
пыталась заранее угадать единственную.
Мне исполнилось десять. В тот год
Ту Самую игрушку мы нашли неожиданно быстро. А потом бабушка долго разглядывала
картонные цилиндрики-хлопушки, перебирала их в коробке, замирала на мгновение,
шевелила губами, будто молилась. Продавщица терпеливо ждала, а я изнывала от
любопытства, тянула тощую шейку: хлопушки как хлопушки, похожи одна на другую.
– Я расскажу тебе одну легенду,
или сказку, не знаю, как её назвать. Ты можешь в неё верить, можешь не верить,
а мне кажется, что это могло случиться. Почему бы нет? – Бабушка сидела в
кресле, ласково поглаживала купленную утром хлопушку. – Ты обращала внимание:
на некоторых кружочках разноцветных конфетти из таких хлопушек есть буквы?
Видела, но не задумывалась, верно? А знаешь ли ты, что для конфетти используют
ненужные или бракованные книги? Да-да, именно так! И вот однажды, в машину, что
штампует новогодние кружочки, попала очень важная книга. Книга, в которой
записаны судьбы людей.
– Всех-всех? Разве есть такая
книга, бабушка?
– Никто не знает точно, но мне
приходилось слышать о такой книге. Ничего невозможного нет, я тебе об этом
говорила много раз. Все имена и судьбы рассыпались и перемешались в миллионах
мелких кружочках, а кружочки – в тысячах, сотнях тысяч новогодних хлопушек. В
этой может оказаться твоя судьба, а может быть, и нет, почём знать.
– Бабушка, давай мы её сейчас
хлопнем! – я протянула нетерпеливо руку к заветной игрушке.
– Нет, Маёнка, нет! Не торопись.
Ты почувствуешь тот момент, когда невозможно будет не сделать это. Когда это
случится – я не знаю. Но уж точно не сегодня. Потерпи. Нет ничего более
вредного, чем чудо не своего времени. Ты мне обещаешь не торопиться?
– Хорошо, обещаю, хотя и думаю,
что это будет очень трудно.
Я не представляла тогда –
насколько трудно.
Бабушка умерла через неделю после
моего двадцатилетия. И на Новый год у нас не было ёлки. Настоящей живой ёлки с
игрушками. Разными. По одной на каждый год…
Мой мир не исчез, но стал плоским
и наивно-смешным. Я позорно бросила его, сбежала, капитулировала – вышла замуж,
словно съездила в длительную командировку. И долгие месяцы пестовала новую
«ячейку общества». Не выходила, да и не смогла бы. Без любви не выживает
ничего.
Перед Новым годом вернулась
домой, к родителям, и, перебирая ёлочные игрушки, обнаружила пропажу хлопушки,
той самой, на которой когда-то бабушкина рука вывела: «Маёнка! Не торопись!
Плод вкусен созревший!»
Я перевернула квартиру вверх
дном, кричала и рыдала до темноты в глазах, до удушья. И долгих четыре года
новогодний праздник не приходил в наш дом. Ему нечего делать в склепе, там
уютно скорби и тишине. И всё-таки время побеждает горе, или наоборот – мы
побеждаем время?
Четверть века – важная дата.
Самым неожиданным подарком к юбилею был сон, в котором бабушка, живая бабушка,
наряжала живую ёлку, и даже во сне мои ноздри трепетали от хвойно-ванильного
запаха праздника. В конце декабря впервые я одна бродила по ёлочным базарам в
поисках Той Самой Ёлочной Игрушки. Единственной.
А ещё я решила выполнить
обещание, данное когда-то самой себе – встретить праздник в карнавальном
костюме. Приходит иногда время вспомнить свои детские мечты. Или оправдывать
собственное имя. Пчёлка Майя – отличный персонаж! Я представляла изумлённые
лица друзей, и себя – с забавными пчелиными крылышками!
Бабушка, как же я могла забыть
твои слова: на вечеринках необходимо веселиться? Сидеть прилично, соблюдая
унылые правила, могут только неуверенные в себе люди. Зачем мы так аккуратно
складываем радость и, подобно наглаженному носовому платочку, прячем её, достаём
тайком, стыдливо опуская глаза. У каждого в душе песочные часы неиспользованных
возможностей, и они никогда не повернутся нижним сосудом вверх. Всё, что
просыпалось – обратно не вернёшь. Сколько драгоценного песка бездарно потеряно?
…Я выскочила из подъезда после
одиннадцати. Такси опаздывало, пришлось ловить частника. Стоявшая поодаль
машина мигнула фарами. Такси? Водитель распахнул двери:
– Опаздываешь? Далеко ехать?
– Нет, не особенно. Ой, спасибо вам,
выручили, – я торопливо забиралась в салон: крылья и узкая чёрно-жёлтая
полосатая юбка мешали. Уф, кажется, влезла. Ехали молча. А я прислушивалась к
себе, к той набирающей силу волне радостного ожидания праздника и новогодних
чудес и, сама не знаю, чего ещё.
– С Новым годом! – поздравила
механически бескорыстного незнакомца, державшего мои карнавальные крылья, пока
я осторожно выгружала непослушное узкое пчелиное тельце.
– С новым счастьем! – как отзыв, произнёс
мой случайный помощник и легко коснулся губами моей ладони, словно вдохнул в
неё… праздник.
И уехал. А я не успела спросить...
Ничего не успела, даже спасибо не сказала. И растерянно стояла, пока швейцар не
открыл настежь двери ресторана. Я нырнула внутрь, в музыку и свет, в мигание и
сияние, в стеклянный звон бокалов, курантов, шорох серпантина и тостов,
пожеланий, танцев, признаний в любви, необязательных и мимолётных, исчезающих с
первыми лучами нового дня.
…Машина стояла на том же месте,
будто не уезжала никогда. В молчании доехали до моего подъезда. И неожиданный
персональный шофёр протянул небольшой лёгкий свёрток.
– Что это? – с подозрением
спросила я.
– Подарок. Для тебя.
– Мы разве знакомы?
– С прошлого года. Ты – Пчёлка
Майя!
– Не рассчитывайте на чашечку
кофе. Я живу с родителями, они не поймут.
– Жалко. А я надеялся, – но глаза
его смеялись. Он явно издевался над моими страхами.
– Вот и хорошо! – я была упряма и
горда. Довольна собой. Или мне казалось?
За надёжными дверьми подъезда
вежливая и осторожная дама превратилась в ужасно легкомысленную особу. И
любопытство отыгралось на ней по полной, уж поверьте! Таинственный свёрток
пульсировал, руки обжигало жаром, подрагивала даже не кожа ладоней, а
собственно самая моя душа.
Я взлетела до пятого этажа и,
поскуливая, едва вставила ключ в замок, распахнула дверь и разодрала-разметала
нарядную упаковку. Я знала, что там лежит, знала давно, может быть, с самого
рождения. Не могу объяснить, да и стоит ли?
Пропавшая драгоценная хлопушка,
та самая, с едва проглядывающими буквами: «Маёнка! Не торопись! Плод вкусен
созревший!» Не один раз я гладила знакомые буквы, вслушивалась, но только тихое
шуршание было мне ответом. И вот… Я вожделенно дёрнула за нитяную петельку.
Цветной фонтан взметнулся и опал
у ног. Выкатилась напоследок блёкленькая круглая конфетка. «Лимончик». Из
детства. И не было нужды разыскивать нужные буквы: они светились сиреневым
светом, пушистым, волшебным.
Машина всё ещё стояла у подъезда.
– Я передумала. Заходите на кофе.
Приглашаю.
– Ай-яй-яй! Что скажут твои
родители?
– Я вас обманула, – пришлось
признаться. – Они улетели встречать праздник. Вдвоём. Нынче хотелось особенного
праздника, а оставить их одних? Вот. Есть же Старый Новый год, правда?
– Оправдываешься? Я ж никого не
обвиняю. И кофе с удовольствием бы… Не передумала?
– Ну почему я чувствую себя такой
виноватой? И разве мы знакомы? – бормотала я, но так, чтобы утренний гость смог
расслышать, и надеялась на ответ. Зря надеялась.
– С Новым годом! – он поднял
высокий бокал, а не чашечку обещанного кофе. Нет, но, в конце-то концов, мы
праздновали именно этот праздник, не иной, верно?
– С новым счастьем! –
автоматически продолжила я заученную формулу. Чёрт-чёрт-чёрт, как всё глупо и
банально, пароль – отзыв!
И мы захохотали. Разве можно
пожелать счастья старого? Чушь и ерунда! Счастье – оно возникает ежесекундно,
каждое мгновение, как вдох и выдох. Не пожелаешь ведь вчерашнего восхода и
сумерек недельной давности?
– Андрей, – утирая слёзы носовым
платком, представился гость. Кажется, что-то такое про носовой платок мелькало
в голове. Или нет?
– Майя.
– Маёнка, – поправил Андрей.
Я вздрогнула.
Полосатые гордячки-шторы
продолжали извечный спор о том, кто из них совершенней, длинношеяя швабра
неловко приседала в реверансе, поцарапанная вазочка из штампованного хрусталя
наполнялась холодной надменной прозрачностью, скользили по острым граням яркие
звёзды…
...В нашей коллекции новогодних
игрушек появились несколько новых экспонатов. Знаете, как трудно – почти
невозможно! – выбрать Ту Самую, Единственную, Ёлочную Игрушку?..
|
