|
Игорь ЧУДИНОВСКИХ
Если птица плавает, как утка
(Продолжение. Начало в №141)
2
Завотделением городской психиатрической больницы
№1 Алексей Семёнович Шустриков с озабоченным видом шёл по длинному больничному
коридору. Настроение у него было неважным. Шустрикова ждал очередной неприятный
разговор с женой пациента. Неприятный оттого, что ничего обнадёживающего
Алексей Семёнович сообщить не мог, а повторять это приходилось каждый день. «И
чего повадилась: «Как здоровье, как здоровье?» – вдруг с нескрываемым
раздражением подумал зав. – Будто за сутки чудо произойдёт».
Потому-то, едва увидев могучую фигуру Марины
Сергеевны, с трудом втиснувшуюся в хилое коридорное креслице, Алексей Семёнович
начал замедлять шаги. Но на этот раз обошлось без расспросов. Навстречу
Шустрикову поднялись трое.
– Вот, доктор, – торопливо заговорила Марина
Сергеевна, показывая на двух мужчин непритязательной внешности, с сильно
помятыми лицами. – Друзья его – Леша и Толя. Вдруг он на них посмотрит и
вспомнит.
По привычке Шустриков сначала зашёл в палату
один. Пациент – невзрачный мужичок лет сорока – неподвижно сидел на кровати,
положив руки на колени и уставившись на тумбочку. В такой позе, не
шелохнувшись, он мог просиживать часами. Тогда, глядя на него, Шустриков даже
сомневался – а дышит ли он. Впрочем, увидев врача, мужичок живо вскочил на ноги
и бросился к нему:
– Ну как, доктор, звонили в обсерваторию?
– Голубчик, голубчик, не надо так волноваться…
– Вы опять за своё! Чёрт возьми, меня на работе
ждут! Вы не представляете, что значит координация в масштабах Конфедерации.
Триста планет, пятьдесят пять рас, шестьсот миллионов особей!
– Голубчик, я абсолютно с вами согласен. Вам
действительно давно пора на работу. Хоть сейчас выписывайтесь – и на завод.
– Какой завод! – в голосе мужичка зазвучали
истерические нотки. – Я – тиммерианин И Ду Туул, начальник сектора координации
Главного управления по согласованию Конфедерации трёхсот!
– Голубчик вы мой, я не спорю. Но посмотрите на
себя. Вот ваш паспорт. Вот ваш семейный альбом. Вот ваш свадебный альбом. За
дверью ваша жена. У вас одна голова, две руки и две ноги. Вы едите, пьёте, а не
поглощаете энергию. Вы ходите, а не летаете. Вы говорите по-человечески,
пользуетесь человеческими понятиями. Ну и… Если птица плавает, как утка, ныряет,
как утка, и крякает, как утка – так это и есть утка.
– Тысячу первый раз утверждаю! Это тело – только
случайная форма!
Мужичок устало опустился на койку и опять
уставился на тумбочку.
– Что? – понимающе спросил Алексей Семенович. –
Не получается взглядом её подвинуть? Полетать также не удалось? И в
энергетическую форму не перейти? Сочувствую.
На последнем слове Шустриков распахнул дверь:
– Заходите и скажите ему, кто он…
– Максимушка! Макс, если зелёные… Кореш, ну ты
даёшь… – разом заговорили гости, входя в палату.
– Ну-у, и кто же это? – с чувством превосходства
спросил зав.
– Доктор, я вам тысячу раз говорила. Это муж
мой. Максим Васильевич Ковалёв. Работает токарем на Механическом.
– Точно. И разряд у него пятый. Рядом со мною пашет.
– Макс, ты чего, не помнишь ничего? Это мы – Лёха
с Толяном. Ну… пиво помнишь?
Пациент подскочил на кровати.
– Врёшь, туземка! Какой я тебе муж! Я –
тиммерианин!
Вдруг он уставился на Лёху с Толяном.
– А-а-а… Вы меня сюда привели!
– Ну а как же, если ты домой идти не хотел.
– Ага, отбивался. Глупыми туземцами называл.
Кричал, что сейчас за тобой спасательный корабль прилетит.
Марина Сергеевна всхлипнула:
– Вот, мужики, до чего водка доводит. Допился.
Своих не узнаёт. Но ведь он вспомнит? Правда, доктор?
Алексей Семёнович пожал плечами:
– Всё возможно.
Продолжение следует…
|
